Сороки утром на трубе сидят на солнце
В оранжевых лучах застыли статуэтки
Смотрят на юг – вдруг втихомолку улыбнется
Холодный март – двадцать двадцатый веснокосный
В этом году гнездо их на соседнем клене
На самой спряталось макушке между веток
А старое полуразрушилось пустует
Они еще к нему бывает прилетают
Их тянет будто что-то к обжитому месту
Но новый день всегда сильнее чем вчерашний
Гнездо их больше в этот раз – его пытались
На днях занять силком настырные вороны
Трещали долго каркали ругались матом
Переживал за них но справились трещотки
Еще дрозды сюда синички прилетали
И воробьи и голуби который год здесь
Сидят по парам жмутся внемлют отголоскам
Вечнозеленой и любвеобильной страсти
А голуби с соседней крыши той где трубы
Сидят на желобе и пьют как из кормушки
Встревожились внезапно разлетелись птицы
Откуда ни возьмись спустился ловкий сокол
На поручни балкона сел искал добычу
Впервые вижу хищника в угрюмом граде
Он малым кажется и безопасен с виду
Но лучше от греха подальше схорониться
(срок белобокий – сорокет в год двадцать-двадцать)
Умами правит сердцеед – коварный вирус
Чиркнула чайка в небе в поисках надежды
Семь-сорок на часах – подмигивает солнце
Лучами бьет в пространство из-за черепицы
Антропософ твой час пришел писать признанье
Природа знает толк – не стоит торопиться