«Напутствия из ада» Уильяма Блейка

«Напутствия из ада» — из цикла «Союз небес и преисподней» Уильяма Блейка — перевел с английского Александр Даниф. Оригинальное название: William Blake «Proverbs of Hell» (The marriage of Heaven and Hell)

Пока сеешь, учись. Когда жнешь, учи. Зимой вкушай.

Пусть телега и плуг пройдут по костям мертвых.

Дорога изобилия ведет к дворцу мудрости.

Воздержание – это богатая, безобразная старая дева под надзором недееспособности.

Тот, кто желает, но не действует, породит болезнь.

Разрезанный червяк простит плугу.

Окуни в реку того, кто любит воду.

Дурак смотрит на дерево иначе, чем мудрец.

Пока лицо не светится, звездой не станешь.

Вечность влюблена в порождения времени.

Трудящейся пчеле нет времени горевать.

Время праздных утех измеришь часами – время мудрости неизмеримо.

Благотворную пищу добудешь без сети и ловушки.

Числа, вес и размер забудутся в годы разрухи.

Ни одна птица не взлетит слишком высоко, пока пользуется своими крыльями.

Мертвое тело ранам не мстит.

Акт великодушия – это поставить другого прежде себя.

Упорствующий в своей глупости просвятится.

Глупость – обличье плутовства.

Стыд – обличье гордыни.

Тюрьмы возводятся из камней закона, бордель из кирпичей религии.

Гордость павлина – сияние Господа.

Вожделение козла – щедроты Господни.

Ярость льва – мудрость Господа.

Нагота женщины – дело рук Господних.

Горе в изобилии смеется. Радость в изобилии плачет.

Рык льва, вой волков, рев бушующего моря, меч разрушителя – это лишь толика вечности, слишком великая, чтоб охватить человеческим глазом.

Лиса проклинает ловушку, но не себя.

Радость насыщает. Печали продвигают.

Пусть муж носит шкуру льва, а женщина овечье руно.

Гнездо птице, паутина пауку, дружба человеку.

Самовлюбленный улыбчивый дурак, как и хмурый, угрюмый дурак, покажутся мудрецами, дай им символ власти.

Само собой разумеющееся, когда-то было лишь воображаемым.

Крыса, мышь, лиса, кролик ищут корень; лев, тигр, лошадь, слон ищут плоды.

Емкость содержит, фонтан исторгает.

Одна мысль наполняет необъятное.

Всегда будь готов показать свой ум и посредственность обойдет тебя.

Все, во что можно поверить, есть образ истины.

Орел никогда не терял больше времени, чем когда взялся обучать ворону.

Лис добывает сам, но Господь добудет для льва.

Думай утром. Действуй днем. Питайся вечером. Спи ночью.

Тот знает тебя, кто позволил тебе навязаться.

Как плуг следует за словами, так Бог отблагодарит за молитвы.

Тигр в ярости мудрее, чем лошадь в смирении.

От застоявшейся воды ожидай яда.

Никогда не узнаешь достатка, не познав сверхдостатка.

Слушай порицания дурака! Это выше всех похвал!

Глаза для огня, ноздри для воздуха, рот для воды, борода для земли.

Слабый в смелости, силен в хитрости.

Яблоня никогда не спросит бук, как ей расти, а лев не спросит лошадь, как настичь добычу.

Принимающий с благодарностью снимает обильный урожай.

Если бы другие не были глупцами, пришлось бы нам стать ими.

Душу, наполненную светлой радостью, не опустошишь.

Когда посмотришь орла, узришь крупицу гения; подними голову!

Как гусеница выбирает лучшие листья, чтобы отложить яйца, так и священник проклинает лучшие радости.

Для создания малого цветка нужны годы труда.

Проклятье сковывает – благословление высвобождает.

Лучшее вино – старое; лучшая вода – свежая.

Молитва не пашет! Хвала не пожинает! Радость не смеется! Горе не плачет!
Голова – это величие, сердце – чувственность, гениталии – красота, руки и ноги – пропорция.

Как воздух для птицы, а море для рыбы, так презрение для презренного.

Воронам все хотелось бы видеть черным, а совам белым.

В избыточности красота.

Послушай лев совет лисицы, он стал бы хитрецом.

Усовершенствование – это путь к прямым дорогам, однако кривые дороги без усовершенствования есть признак гения.

Лучше убить невинного, чем бездейственно няньчить свои желания.

Где человека нет, скудна природа.

Слова истины не произнести так, чтобы их осознали, прежде не поверив.

Достаточно! Или с лихвой.

Орнитология

Сороки утром на трубе сидят на солнце
В оранжевых лучах застыли статуэтки
Смотрят на юг – вдруг втихомолку улыбнется
Холодный март – двадцать двадцатый веснокосный

В этом году гнездо их на соседнем клене
На самой спряталось макушке между веток
А старое полуразрушилось пустует

Они еще к нему бывает прилетают
Их тянет будто что-то к обжитому месту
Но новый день всегда сильнее чем вчерашний

Гнездо их больше в этот раз – его пытались
На днях занять силком настырные вороны
Трещали долго каркали ругались матом
Переживал за них но справились трещотки

Еще дрозды сюда синички прилетали
И воробьи и голуби который год здесь
Сидят по парам жмутся внемлют отголоскам

Вечнозеленой и любвеобильной страсти
А голуби с соседней крыши той где трубы
Сидят на желобе и пьют как из кормушки

Встревожились внезапно разлетелись птицы
Откуда ни возьмись спустился ловкий сокол
На поручни балкона сел искал добычу
Впервые вижу хищника в угрюмом граде

Он малым кажется и безопасен с виду
Но лучше от греха подальше схорониться
(срок белобокий – сорокет в год двадцать-двадцать)

Умами правит сердцеед – коварный вирус
Чиркнула чайка в небе в поисках надежды
Семь-сорок на часах – подмигивает солнце

Лучами бьет в пространство из-за черепицы
Антропософ твой час пришел писать признанье

Природа знает толк – не стоит торопиться

Что это было?

Вчера утром отправился за хлебом и молоком и на пороге в магазин повстречал старого приятеля. Половина лица его была скрыта самодельной маской из яркой ткани в цветочек. На носу сидели запотевшие очки. Жестами попросил он меня воздержаться от рукопожатия и не приближаться более чем на положенные полтора метра.

— Слава богу, что мы не в России живем, — поделился он своей радостью и ловким движением пальца, обмотанного салфеткой, протер очки. — Друзья рассказывают, что там всех посадили под замок и только по пропускам выпускают. Полицейское государство, что с них взять…

— Бог с ней, с Россией, — перевел я разговор в другое русло. — Сам-то как карантинишь?

— Отлично все! Спасаемся, как можем. С детьми дома правда не поработаешь толком, приходится крутиться. Зато на лицо свободное общество: государство помогает, чувствуешь себя привольно. Жена вот лицевые повязки всякие придумывает и шьет. Так что, если работу потеряю, бизнес будем делать.

— Бизнес? — удивился я его находчивости. — А маску зачем надел? Болеешь или в рекламных целях?

— Как зачем? — удивился тот в свою очередь. — Правительственное постановление вышло для защиты населения от инфекции. Ты что газеты не читаешь, новости не смотришь?

— Нет, не читаю, не смотрю, — признался я и произнес в задумчивости: — А разве намордник собаку от чего-то защищает?

— Причем тут собака? Не проснулся еще поди, — не понял мой приятель и очки его весело  затуманились.

— Да так, притча вспомнилась: «Про собак и людей», — не стал вдаваться я в подробности.

— А-а, ты в философском смысле. Ну ладно, тороплюсь, целоваться не будем, —- махнул мне приятель на прощание рукой и, кажется, улыбнулся и подмигнул. —- Не те времена нынче, не те, —- бросил он напоследок, развернулся и побежал к входу в магазин, там едва не столкнулся с выходившим из дверей покупателем. Чертыхнувшись, он остановился и снова принялся протирать очки. Я молча смотрел ему вслед и вспоминал детские стихи Хармса.

В магазин меня так и не пустили. «Маскенпфлихьт. Без маски нельзя!» — кричала продавщица сквозь намокшую тряпку, а мне послышалось: «Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь!»

— Воланда на вас нет, — буркнул я в сердцах и пошел прочь.

Где бы раздобыть мне теперь подходящий намордник, чтобы присоединиться к этому свободолюбивому обществу?

Про собак и людей

Определение

собака которая издыхает
и которая знает
что издыхает
как собака

и которая может сказать
что знает
что издыхает
как собака

есть человек

Эрих Фрид

Что мы знаем про людей и собак? Посмотри на собак. Как радостно они носятся на поляне в парке за прыгучим мячиком то в одну сторону, то в другую сторону. Они так увлечено играют, что совершенно не замечают, что происходит вокруг. Будь то Грета, Трамп, Путин, правые, левые, война здесь, война там, беженцы, пожар, дизель, климат, вирус… Все эти темы внезапно всплывают в поле нашего зрения, подхватываются изменчивым ветром СМИ и ведут нас в неизвестном направлении. Наши глаза прикованы к новой, яркой игрушке. В толпе нарастает движение и вот мы бежим за ним, ловко подпрыгиваем, хватаем этот мячик или другой, радостно его треплем, грыземся друг с другом, плюемся и ругаемся, обсуждаем его плотность и вкусовые качества, перекидываем туда-сюда, несем назад к хозяину. В это время уже летит другой мячик, и мы с радостью и тоской забываем про первый.

Горе тому, кто стоит в сторонке, скептически смотрит на народную забаву и спрашивает: «Ребят, а чего вы здесь собственно носитесь туда-сюда? Смотрите, вот здесь у вас под боком воду в поилке перекрывают, в корм дерьмо подмешивают, деньги из кармана без проса вынимают, в правах ущемляют». «Да пошел ты, — отвечают такому. — В то время, когда все в едином порыве бегают за мячиком, этот конспиролух вносит раздрай в наши ряды, брюзжит по-стариковски. Он, видите ли, не согласен с общим мнением. Ему, посмотрите-ка, наш мячик подозрительным кажется. «Был ли мальчик», — хочет спросить этот выкидыш коллективного бессознательного. Пошел вон из нашего дружного социума за твое пагубное инакомыслие! Таким олухам не место в нашем прекрасном демократическом обществе, живущим в согласии с хозяином и его близкими. Four legs good, two legs bad!» Третьего не дано!

— Друзья мои, — из последних сил надрывается аутсайдер, — кончайте носиться сломя голову. Давайте-же сядем за стол переговоров: обсудим положение вещей с трезвой головой, посмотрим на голые факты, послушаем экспертов или просто мудрых незаинтересованных людей с разных сторон, пока такие еще есть среди нас. Может быть, нам совсем не выгодно гоняться за газетной уткой, а лучше подстрелить ее, не дожидаясь команды сверху? Может быть, лучше посмотреть, что происходит у нас под носом, в нашем пока еще не скотном дворе, в соседнем городе, за ближайшим холмом? Кто бросает нам эти мячики и зачем мы их так охотно ловим?

— Иди ты к едрене фене, — отвечает ему стройный хор голосов. — Волк тебе друг и товарищ. Не мешай хозяину бросать нам мячики. Жираф большой — ему видней. Он заботится о нашем благополучии. Без правильной подачи информации у нас атрофируются мышцы и начнется авитаминоз. Мы хотим дрожать от страха, ликовать от счастья и негодовать от возмущения все как один, сплотившись в одно могучее целое, ибо мы — правильный народ, а ты и те, кто с тобой, — неудачники, паршивые овцы в нашем потрясающе свободном стаде.

— Постойте, но еще каких-то восемьдесят лет назад, люди точно также сбивались в стада и избавлялись от инакомыслия, — делает последнюю попытку белая ворона.

— Подлец, это подмена понятий! — набрасываются на него со всех сторон. Лица и морды брызжут слюной и краснеют от праведного гнева и негодования. — Как ты можешь сравнивать наше прекрасное, комфортное, демократическое время с теми ужасами. Тогда люди маршировали с флагами по стадионам и улицам, а теперь сидят в интернетах. Тогда инакомыслящих уничтожали физически в подвалах, а теперь просто банят и исключают из виртуальных друзей! Разница колоссальная! Мы давно уже переработали мрачные страницы человечества и пришли к единственно верной позиции. Кто не с нами, тот против нас! Лет восемьдесят назад мы бы тебя просто кокнули и имени не спросили, а теперь еще и снисходим до разговора и дискуссии с таким мерзким и неблагодарным ничтожеством.

— Разве это дискуссия? — спрашивает в пустоту опаршивевший от плевков и издевок пес, но ее уже никто из собратьев не слушает. Перед ним поставили ширму с мемо-надписью «сомневающийся понималкин херов» — сиди в тени и не вякай. А будешь высовываться наденем намордник и посадим на цепь.

Время от времени кто-нибудь из бегающих за очередным мячиком остановится, с любопытством посмотрит за ширму, перебросится парой слов с печальным изгоем, поскребет себе затылок, покивает головой, разведет руками и давай носиться дальше.
Пройдет пару десятков лет и радостно бегающие за мячиками собаки окончательно превратятся в стадо овец и баранов. Эти милые животные сыты, чипированы, ухожены, осмартфонены и охраняемы со всех сторон сворой сторожевых псов. «Жизнь великолепна! — думают овцы, глядя в экраны своих блестящих гаджетов. У многих на глазах очки, защищающие их нежный девственный мозг от опасного для здоровья солнечного света. — Мы привиты от всех болезней. У нас куча высококачественно модифицированного корма. У нас есть доступ к любым картинкам и любым развлечениям, стоит нажать только кнопку. Собака Павлова позавидует! На нашем пастбище идеальные чистота и порядок. Мы дружны и равны, как никогда. Нам уже не нужно гоняться за дурацкими мячиками. Достаточно по свистку посмотреть в нужном, единственно правильном направлении. Наконец-то мы в абсолютной безопасности. Ведь нас охраняют лучшие, либеральнейшие сторожевые псы в мире. Ни одна сволочь не сможет причинить нам вреда. Волков, конечно, мы истребили, еще когда они были собаками, но кто знает, какая мерзопакостная зараза может проникнуть в наш земной рай еще раз».

У костра с улыбкой на губах сидит пастух с семьей и друзьями. Они вполуха слушают блеяние овец и точат свои острые мясницкие ножи.